Про евреев и других

Максим Стишов

Чудеса 

– А откуда мы знаем, что они действительно великие мудрецы, а не  просто сказочники? – спросил телепродюсер Лейкин (52) хасида Менделя (59). Дело было во время экскурсии по Цфату, городу каббалистов. Мендель нежно улыбнулся куда-то в мочало никогда не стриженной бороды и молвил своим слабым голосом:
– Весевышний не раз демонстрировал через них разные чудеса.
– А кто их видел, эти чудеса? Они что, засняты на пленку?
– Нет. Но видели люди.
– Я вас умоляю, – поморщился продюсер.

Одиночество
Однажды на Тель-авивском пляже Дик (46) заставил себя познакомиться с приятной девушкой, репатрианткой из Аргентины. Накормил хумусом, привел к себе. Девушка, до этого, казалось, готовая на все, Дику в результате отказала. Ее подавило его неожиданное богатство: один в огромном двухэтажном пентхаусе. Картины. Кухонные шкафы разрисованы какими-то  петухами. Лифт, зачем-то...
И Дик по привычке вернулся к платной любви.
Этих – русских, в большинстве своем – ничего не смущало. Наоборот, они были в щенячьем восторге. Одна даже упросила его сделать это в лифте.

Падение дома Грецев 

Когда Грец (тогда 20) пришел к отцу клянчить деньги на очередной аборт, тот выдал, но предупредил, что последний раз. 

– Ты весь в меня, – вздохнул он, – я в твоего деда, а дед – в своего отца. Ничего не поделаешь, мы, Грецы – кобели... Так что скажу тебе то, что сказал мне 20 лет назад мой  отец: скорее женись на ком-нибудь, а то пропадешь. 

И Грец женился на Лиде. Мог, в принципе, и на Оле, и даже на Свете, но срослось как-то с Лидой – наверное, она больше всех хотела. Вскоре, поняв, что совершил ужасную ошибку, он снова прибежал к отцу. 

– Мы, Грецы, не разводимся, – как всегда, плавая в сигаретном дыму, сказал отец. – Так что ничего не попишешь: женился – живи. 

И Грец стал жить. Нашел работу, связанную с командировками, и дома бывал редко. Родил сына. Уехал в Израиль, но вскоре затеял бизнес в России и снова стал вечным командировочным. Любовниц предпочитал заводить в провинции – они были менее прихотливыми. Однажды, приехав на короткую побывку, он позвал к себе сына, к тому времени уже отслужившего в армии.

– Ничего не поделаешь, – сказал он сыну, утопая в сигартном дыму. – Мы, Грецы – кобели... Так что женись скорее на ком-нибудь, а то пропадешь.

– Я не понял, кто мы? – прищурился сын, не очень хорошо говоривший по-русски. Слова на иврите Грец не знал, поэтому на мгновенье замялся. – Ну... ходоки... Любители женщин, в общем.

– А, – обрадовался сын, – ну тогда я точно не кобель.

– Ты уверен? – спросил Грец, закуривая новую сигарету. 

– Точно, – заверил сын, – я гей, папа. 

– Слушай, – молвил Грец раздраженно, – у меня через два часа самолет, так что давай без этих твоих шуточек... 

– А я не шучу, – сказал Грец-младший и на всякий случай перестал улыбаться. 

Через два часа Грец улетел в Москву, оттуда в Барнаул, а оттуда еще черт-те куда, и к этой теме они больше не возвращались. Грец-младший переехал в Тель-Авив и стал жить там со своим другом-испанцем. Так Грецы перестали быть кобелями.

Страсть

Из постели они не вылезали по двум причинам:
1) было очень хорошо. 

2) сразу же начинали ругаться.
Наконец, ей это надоело и она вышла замуж за положительного нотариуса.
А он женился на скромной банковской служащей.
Лет через 5 они случайно встретились на курорте, где отдыхали с детьми. И как назло – она без мужа, он без жены.
Продержались три дня.
И вот уже не один год любятся они по гостиницам и случайным квартирам, каждый раз обещая друг другу, что этот раз – последний. Ругаются, клянутся никогда больше – и снова неизменно оказываются в объятиях друг друга.
– Просто не знаю, что делать, – говорит он,  задумчиво почесывая седеющую бороду. – Заказать ее, что ли?

Рис. Андрея Попова